Болат Токежанов возглавил фонд социального медицинского страхования в самый пик заболеваемости коронавирусной инфекцией – 12 июля. Его назначение произошло на фоне повальной нехватки лекарств, больничных коек и непрекращающейся критики от казахстанцев, которые не смогли получить не то, что должной, а зачастую - вообще никакой медицинской помощи. В интервью Vласти Токежанов рассказывает, с чем столкнулся, какие ошибки были допущены прежним руководством, какие альтернативы предлагает сегодня государство переболевшим коронавирусом казахстанцам и почему фонд за год полноценной деятельности так и не смог нормально приступить к выполнению своих основных задач.
- Болат Турганович, вы возглавили фонд на фоне резкой критики казахстанцев, к которой присоединился и президент. Прошло пять месяцев, скажите, какими были ключевые ошибки фонда на пике пандемии. Как вы с этим справились и справились ли?
- Казахстан, как и многие страны, впервые столкнулся с такой пандемией. Мы слышали про эпидемии Эболы, свиного гриппа, но с таким масштабом столкнулись впервые. И хотя в первые 2-3 месяца были предприняты определенные шаги по подготовительным мероприятиям, этого оказалось мало. Несколько основных факторов сыграли свою роль. В первую очередь зависимость от кадрового персонала. Когда происходит эпидемия такого масштаба, не все врачи могут участвовать в процессе. В первую очередь это эпидемиологи и инфекционисты и те, кто оказывает помощь по разным профилям. Второе – это наличие инфекционных больниц, оборудованных коек. А у нас их можно было сосчитать по пальцам – взрослые и детские. Повторюсь, никто не ожидал, что у нас будет такой масштаб эпидемии, были недочеты, были определенные проблемы организационного плана, прогнозирования. И здесь надо отдать должное нашим врачам, которые выстояли, несмотря ни на что. Менялись протоколы, никто не знал, как лечить, какие препараты давать. Но, худо-бедно, наши специалисты, исходя из своих практических знаний и наработанного опыта, смогли как-то удерживать наплыв в этот период. Скорая не успевала, больницы были переполнены, был огромный страх у населения. Сейчас более-менее все идет спокойно.
- Вы говорите, скорая помощь не успевала, врачей не хватало, больных было много – но это все вопросы к министерству здравоохранения. Я говорю конкретно про ошибки фонда. За что несет ответственность ФСМС и что сделать не смогли?
- Если в целом рассматривать фонд, мы в первую очередь работаем по финансированию пакетов ОСМС (обязательное социальное медицинское страхование) и ГОБМП (государственный объем бесплатной медицинской помощи). А здесь COVID – новое инфекционное заболевание. С 1 января 2020 года стартовало ОСМС в полную силу, должны были реализоваться ряд важных инициатив по усилению реабилитации, школьной медицины, работы дневных стационаров. Но, как только пошел рост коронавируса, все отошло на второй план. До фонда довели ряд задач, в первую очередь – все финансирование направить на борьбу с эпидемией. Нужно было выплачивать надбавки медработникам по трем группам, финансировать медуслуги, которые оказывали инфекционные, карантинные и провизорные стационары. Необходимо было мониторить, как осуществляется процесс лечения, финансировать лабораторные исследования. На это выделялись средства из республиканского бюджета, доводились до фонда. Мы были вынуждены переключиться на все эти мероприятия и выступать оператором по финансированию борьбы с коронавирусом.
Кроме того, мы внесли в министерство предложение по пересмотру тарифов по инфекционным стационарам, профинансировали 100% лекарственных средств до конца года, которые предоставляет на амбулаторном уровне «СК-Фармация». С конца июля возобновили оказание плановой помощи, пересмотрели тарифную политику по постковидной реабилитации и начали ее оказывать с августа-сентября. В первое время люди не понимали, не знали куда обращаться. Проблемы были, сложности. И сейчас мы наверстываем объемы предоставления как по плановой помощи, так и посковидной реабилитации.
- Но что пошло не так? Ведь бывшего главу ФСМС Айбатыра Жумагулова сняли и назначили вас не просто так.
- Когда начался COVID, все начали болеть и у многих застрахованных в системе ОСМС была реакция: «Я застрахован, почему государство меня бесплатно не лечит?». Но люди до конца не понимали, что лечение от инфекции не входит в пакет ОСМС, это гарантированная помощь от государства, т.е. ГОБМП. Это было первая причина. Второе, даже по другим заболеваниям люди не могли получить лечение. Третье – переболевшие, которых нужно было направлять на долечивание. Когда государство еще начало выплачивать единовременную соцвыплату 42 500 тенге. Люди рванули подавать заявки. И кто получал выплату? Те, у кого не было доходов – это домохозяйки, безработные, беременные. Многие из них находились в льготной категории, за которых взнос за медстрахование платит государство. Но они оплатили единый совокупный платеж, чтобы получить 42 500. И как только они единоразово оплатили ЕСП, общая система автоматически «выкинула» их из базы застрахованных.
Фото Юны Коростелёвой
Стенд у морга в Алматы со списками умерших накануне. Фото Дулата Есназара
- То есть, это и есть главная причина того, что люди оказались незастрахованными и не могли получить медпомощь?
- С моим приходом мы начали анализировать информационную базу. Почему так получилось и где причина? Было очень много беременных, когда они приходили рожать, их не было в системе. А мы не могли понять – почему их нет. Оказалось, они оплатили ЕСП.
- Получается, просто все захотели получить 42 500 – те, кому положено и те, кому нет?
- Конечно. И не только беременные, но и другие льготные категории. Соответственно, они потеряли свой статус страхования. Мы начали разбираться с этим вопросом, 14 августа состоялось расширенное совещание с участием заместителя премьера-министра, где мы подняли вопрос. На тот период у нас 740 тысяч человек оказались «за бортом». Правительство вынесло решение до конца года вернуть этим гражданам статус застрахованных. Благодаря этому социальную напряженность удалось снизить.
- Значит, итоговая цифра – 740 тысяч человек, которых «выкинуло» из системы и их всех вернули?
- Это те, кого мы вернули автоматически. Это порядка 800 тысяч человек. Но есть еще другие – это студенты, в том числе те, которые обучались за рубежом, вернулись домой, их порядка 62 тысяч человек. Мы с ними сейчас работаем. Есть военнослужащие, которые вышли в категорию «офицеры запаса», их семьи. В результате, мы разработали инструкцию о временном страховании, чтобы эти граждане могли получать медпомощь, предусмотренную в пакете ОСМС.
- Вы сказали про постковидную реабилитацию. Вообще, про нее говорили много раз, но особо никто не афишировал ее внедрение. Расскажите об этом, сколько людей ее получили, где они проходят восстановление?
- С новым приказом по реабилитации была непростая история. Затянули с этим приказом, длительное время заняли расчет и согласование тарифов, которые были завышены, затем требовалось обучение персонала, готовность реабилитационных центров. В итоге, в правилах оказания реабилитации указано, что решения об этом должна принимать и направлять мультидисциплинарная группа на уровне поликлиник. У нас по Казахстану есть свыше 500 организаций, которые имеют договоры с фондом на услуги реабилитации, и вот туда мы начали направлять людей. Помимо поликлиник, больниц, где традиционно оказывают медицинскую реабилитацию, жители столицы, в основном, также проходят реабилитацию в Боровом, и в каждой области есть свои санатории, реабилитационные центры. Плюс, начиная с первого августа, с возобновлением плановой помощи, мы сняли административные рычаги управления. Есть такое понятие - ежемесячная линейная шкала, которым мы лимитируем объем оказанных услуг плановой помощи. Но, с учетом того, что с марта по август плановой помощи практически не было, мы эту линейную шкалу сняли, чтобы максимально людей пролечить.
- Сколько человек на сегодня прошли реабилитацию после коронавируса?
- Всего услуги медицинской реабилитации получили 114 тысяч человек по стране на сумму порядка 20 млрд тенге, в том числе и от коронавируса. И до конца года у нас продолжится реабилитация по пакету медстрахования. Надо сказать, что мы максимально обеспечены финансовыми ресурсами, в том числе из государственного бюджета. Совместно с Минздравом мы уже на первый квартал 2021 года предусмотрели средства именно на COVID. Работаем по трем сценариям. Сейчас, по поручению главы государства, перешли на пессимистичный, готовы ко всему. Поэтому, в плане финансирования, я не думаю, что будут какие-то проблемы, потому что мы максимально обеспечены финансами.
Фото Данияра Мусирова
- В последний раз Минздрав на брифинге заявил, что пик ожидается в конце января - начале февраля 2021 года.
- Как фонд, мы готовы в плане финансирования. Минздрав доводит прогнозы, ставит задачи, мы корректируем своим планы закупа медпомощи.
- То есть мы готовы к тому, что в январе-феврале может произойти повтор ситуации, которая была в июне-июле?
- Мы надеемся, что такой ситуации не допустим. Потому что, если раньше не было специалистов прогнозистов, сейчас они есть. Прогнозы по эпидситуации обновляются еженедельно. Появилась матрица заболеваемости, плюс мы смотрим загруженность коек – если нагрузка выше 70%, то Межведомственная комиссия принимает решение о введении более жестких мер, до локдауна.
- Жесткий карантин?
- Да. Соответственно, необходимо разворачивать койки в других медицинских организациях. С учетом печального опыта, который был летом, в стране построили 13 модульных инфекционных стационаров, еще в двух сделали реконструкцию. Они готовы. Все стационары обеспечены ИВЛ, кислородными станциями, обеспечен необходимый запас лекарств, закуплены машины скорой помощи, работают мобильные бригады на уровне поликлиник.
- Давайте вернемся к людям, которые выпали из системы, вы их вернули. Но по-прежнему, очень много вопросов по поводу того, что людям отказывают в предоставлении медпомощи. Почему это происходит и почему так много обращений? Сколько таких обращений поступает в фонд?
- У нас в фонде развернут контакт-центр 1406, который стал единым контакт-центром по вопросам здравоохранения. С марта по июнь был огромный наплыв звонков. В течение года мы закрывали свыше 680 тысяч обращений, из них больше 95% - это консультации по самым разным вопросам здравоохранения. К нам поступают обращения не только по поводу получения медпомощи или по коронавирусу, так же и жалобы по качеству и доступности медицинской помощи, благодарности в адрес врачей. Мы анализируем структуру этих обращений ежедневно – откуда они поступают, как они рассматриваются, какой процент вопросов решен, какой нет. Каждое обращение регистрируется.
- В 2020 году жалоб стало больше?
- Контакт-центр работает с этого года. В первое время было очень много обращений именно по оказанию медицинской помощи в период коронавируса. Люди не знали куда обратиться. В скорую было сложно дозвониться. Соответственно, агрессия со стороны населения возрастала. Было большое напряжение. Скорая не успевала обрабатывать такое количество звонков, поэтому люди обращались к нам, мы выходили на поликлиники, перенаправляли им эти обращения. Чаще всего поступали жалобы на недоступность – люди не могли дозвониться до врачей, не могли найти медсестер. Также был затруднен доступ к обследованиям – КТ, МРТ, рентген – здесь мы тоже давали консультации. Еще одна категория вопросов по ожиданию, потому что врачи говорили – приходите через 3-4 дня, на некомпетентных специалистов – это тоже бывает. Имеют место случаи, когда пациентов отправляют на платные услуги, в то время, когда они должны оказываться бесплатно. Здесь мы уже подключаем свои основные функции, принимаем меры административного воздействия.
- Много медорганизаций оштрафовано?
- За 9 месяцев порядка 6 млрд тенге штрафных санкций, которые мы применили. Но, когда мы возобновили плановую медпомощь, с 1 августа текущего года, мы объявили мораторий, понимая, что весь медперсонал направлен на борьбу с коронавирусной инфекцией. Но при этом, мы оставили за собой применение штрафов за приписки.
- По Damumed?
- Не только по нему, но и по другим приложениям, на которых работают наши поставщики. Приписок быть не должно. Мы проводим мониторинг исполнения договоров медорганизациями и смотрим, насколько качественно была оказана медпомощь. В договоре с поставщиком медуслуг у нас указано 49 пунктов, есть отдельный критерий качества, классификатор. В случае необходимости для оценки качества привлекаются основные эксперты, и у нас еще есть база независимых экспертов, там около 200 специалистов, которые нам помогают.
- А вы проверяете только по своим классификаторам или жалобы пациентов тоже учитываются?
- Обязательно учитываются. Тем более, что раньше за эти жалобы отвечал комитет контроля качества безопасности товаров и услуг министерства здравоохранения, сейчас эта функция частично передана нам. И мы свою работу перестраиваем, как раз по тем жалобам, когда пациенту оказывают платные услуги, которые входят в ГОБМП или ОСМС. Мы же говорим о том, что наша основная функция - защита прав пациентов. К сожалению, у нас в Казахстане граждане не знают своих прав. Понимаете? И когда они обращаются в медицинскую организацию, бывают случаи, когда им либо отказывают в оказании помощи, либо направляют на платной основе. Поэтому мы стараемся на всех публичных площадках, на сайте, и через приложение, в телеграмм-боте давать максимум информации, чтобы пациент знал о своих правах. Ведь если вы знаете свои права, вы можете их требовать. И дальше мы будем активно продвигать тему защиты прав пациентов.
- Вы сказали, что в этом году все силы фонда были брошены на борьбу с коронавирусом. Но в это же время все забыли о том, что существуют и другие заболевания. По сути, на протяжении восьми месяцев люди оказались брошены – им не предоставляли реабилитацию, необходимое лечения, я уже не говорю про лекарства, которых тоже не было. Почему так получилось?
- Почему так получилось…. Сейчас, по истечению определенного периода времени мы начинаем анализировать и извлекаем уроки. Это случилось, потому что силы всех наших больниц и поликлиник были брошены на борьбу с инфекцией. Кроме того, многие наши многопрофильные стационары закрылись на карантин из-за того, что там заболели плановые больные. Вы знаете, внутрибольничная инфекция – очень страшная. И только по истечению времени система смогла реагировать, и только с августа мы смогли возобновить плановую помощь повсеместно. Те пациенты, которые с марта обращались на плановую госпитализацию, операцию, были перенесены на более поздние сроки. И на сегодня, я могу сказать, у нас сократился лист ожидания. Но есть и другая сторона, да – чем дольше вы затягиваете, тем больше могут быть осложнения. Такие случаи тоже были. Они переходили на уровень экстренной госпитализации, все эти пациенты получали медпомощь.
- Та же онкология, чем дальше ты отодвигаешь лечение, тем страшнее последствия. Вы же сами отправляете людей на ранние скрининги, постоянно повторяя, что чем раньше опухоль найдена, тем выше гарантия успешного лечения.
- Мы работали через свои филиалы, выходили на медицинские организации. По ним поэтапно составлялся график приема пациентов с онкологией. И, по мере возможности, где не было карантина, принимали больных. Сегодня практически все наши медицинские организации работают в обычном режиме. И, как я уже сказал, с учетом того, что мы сняли линейную шкалу, нет ежемесячного плана финансирования, поток больных увеличился в 1,5 раза.
- И сразу возникает вопрос, пациенты, которые должны были планово лечиться и оперироваться во втором полугодии, их тоже отодвинули на более поздние сроки?
- Управления здравоохранения регулируют поток больных. Если одна больница переполнена, людей направляют в другую. И сейчас наплыв больных пошел в республиканские клиники.
- И вы говорите, что поток пациентов увеличился в 1,5 раза, это значит, что опять выросла нагрузка на врачей?
- По плановым операциям нагрузка на самом деле возросла. Но, тем не менее, она регулируемая.
- Мы заговорили о врачах, и сразу вопрос по надбавкам. Все ли медработники получили положенные надбавки, сколько жалоб вы получили от врачей, которым надбавки не выплатили и проводите ли вы расследования по этим жалобам?
- Все надбавки мы начали выплачивать с марта тем, кто участвовал в процессе оказания помощи пациентам с ковидом. Опять скажу, мы – финансовый оператор, нам деньги дали, но кому платить, к какой группе относить – эти решения принимались региональной комиссией на основании приказа Минздрава. Они помесячно формировали списки, ежемесячно до десятого числа подавали их нам, и мы выплачивали. Если взять статистику, по итогам ноября мы направили надбавки свыше 40 тысячам медработников. Самый пик у нас был в июле – 79 тысяч медработников. В общей сложности на надбавки мы направили порядка 90 млрд тенге. За ноябрь мы уже проплатили около 9 млрд тенге. При этом были наши медработники из числа врачей и медсестер, которые не попали в эти списки. По ним региональные комиссии отдельно рассматривали вопрос, нам дополнительными списками их вносили, и мы возмещали.
- Значит, если медработник действительно работал в инфекционном, провизорном стационаре и не получил надбавку, обратился – свои деньги он получит однозначно? Все случаи вы будете дополнительно рассматривать?
- Эти случаи рассматривают региональные комиссии.
Более того, принято решение, что данные надбавки будут выплачиваться еще в первом полугодии 2021 года. Потому что необходимо стимулировать медиков.
Мы же не знаем, когда закончится пандемия. Единственное, возможно поменяется контингент этих групп, возможно, их будет не три, а две – все будет зависеть от эпидситуации. Но надбавки будут. И для нас самое главное – проводить эту работу своевременно и оперативно выплачивать эти средства. Поэтому я могу уверенно сказать, что мы полностью выполняем свои обязательства перед медиками.
- Кстати, еще очень много говорилось про другие категории врачей, которые также вынуждены работать с больными коронавирусом, но им не положены надбавки. Это, например, участковые терапевты, педиатры, врачи общей практики – то самое первичное звено. Почему они не получают надбавки или может для них планируется ввести?
- Такие факты были. Но опять-таки, они решались на уровне региона. Проводилось эпидрасследование, они должны были представить медзаключение. После этого комиссия принимала решение – включать их в списки или нет. Были врачи, которые ранее работали в поликлиниках, но их откомандировали в инфекционные больницы, по ним вопросы практически решены.
- По вопросу возврата средств. Все-таки, у граждан совершенно справедливый вопрос – они платили деньги в ФСМС, они были застрахованы, но не смогли получить ни лечения, ни лекарств – ничего! Почему фонд не компенсирует эти средства?
- Этот вопрос коснулся меня в первый день работы в фонде. Я выходил на брифинг в службу центральных коммуникаций, и вы и ваши коллеги мне этот вопрос задавали. Прекрасно понимаю людей, сам находился среди них, когда переболел. Сам был вынужден покупать себе лекарства и находить препараты. Но надо понимать, что в системе страхования конкретно этот случай должен быть заранее застрахован. А COVID не относится к пакету ОСМС. И здесь у нас никакого законодательного механизма по возврату не существует. Но мы, понимая ситуацию, начали ускоренно прорабатывать вопросы медицинской реабилитации, чтобы дать ее взамен тем, кто потратил свои личные сбережения на лечение. Вот эту медицинскую реабилитацию постковидных больных в альтернативу пустили в первую очередь. То есть те, кто еще ее не получил, они получат – это право пациента. Если они обратятся к участковому специалисту, их должны направить на прохождение этой реабилитации.
- Даже если прошло несколько месяцев с момента болезни, люди могут поехать в санаторий, реабилитационный центр?
- Да, вы абсолютно правы. Все это у нас прописано в приказе. На это деньги предусмотрены. Люди должны обратиться к участковому специалисту.
- Реабилитация предусмотрена только для людей, которые переболели коронавирусом и имеют положительный ПЦР-тест. Или это касается и тех, у кого ПЦР-минус?
- Это ваше право. Реабилитация проводится в зависимости от состояния пациента. Может быть, пациент с пневмонией пролечился дома, ПЦР-минус, но врачи должны оценить его здоровье, последствия и дать направление на необходимые процедуры. Но, к сожалению, многие люди этого не знают, не понимают, поэтому возникают вопросы, которые есть и до сих пор.
Фото Данияра Мусирова
- Каков бюджет фонда в 2020 году и какой на 2021 год? На что пойдут эти деньги?
- Когда мы говорим о бюджете фонда, мы предусматриваем не только активы, т.е. поступления взносов и отчислений на застрахованное население. Плюс - финансирование гарантированной государством медпомощи. В этом году на ГОБМП нам было доведено порядка 1,1 трлн тенге, и порядка 500 млрд тенге на ОСМС, И когда люди возмущались: «Зачем нужен фонд, сколько денег вы тратите», смотрите – 1,1 трлн – ГОБМП и 500 млрд тенге – поступления ОСМС – это очень сильная поддержка системы здравоохранения. Если бы не было медицинского страхования, не было бы этих дополнительных 500 млрд тенге в системе здравоохранения.
- Вот вы говорите, что 500 млрд тенге – это поступления в рамках медстрахования. Какая из этой суммы часть выплачена государством за льготные категории и граждан и какую сумму составили обязательные взносы от работодателей и работников?
- Порядка 272 млрд тенге – это взносы от государства за 15 льготных категорий. Взносы самих работников, которые составляют 1% от зарплаты – 63 млрд тенге. От индивидуальных предпринимателей нам поступило 9 млрд тенге, от плательщиков ЕСП – 2,7 млрд тенге. Есть люди, которые работают по договорам ГПХ – это еще 2 млрд тенге, отчисления работодателей – 144 млрд тенге. И все эти деньги – почти 500 млрд тенге – пошли именно как дополнительное финансирование системы здравоохранения. Поэтому, я думаю, с внедрением ОСМС пошла мощная поддержка системы здравоохранения.
Например, мы направили 45 млрд тенге на развитие новых технологий, раньше она была на уровне 5-6 млрд тенге. Только реабилитация пациентов за счет ОСМС увеличилась в 8 раз, а ее вообще практически не было раньше, она же недостаточно финансировалась. На 2021 год у нас расходы увеличились, у нас добавился COVID, теперь он запланирован. На следующий год, с учетом того, что у нас была «подушка безопасности», мы же в предыдущие годы тоже собирали деньги, а начнем их только тратить, у нас получится 1,9 трлн тенге. Увеличатся расходы на медстрахование, если было 500 миллиардов, то станет 760 миллиардов.
- А не ожидается снижения поступлений из-за того роста безработицы, который еще не посчитан министерством труда и социальной защиты, но понятно, что из-за пандемии он повысится?
- Мы ежемесячно получаем данные от комитета государственных доходов, от Госкорпорации «Правительство для граждан».
В этом году, только из-за того, что не работал малый и средний бизнес, а потом им отменили взносы, на медстрахование не дополучено 45 миллиардов тенге.
Ежемесячно у нас меняется план по поступлениям, поэтому у нас нет жесткой цифры.
- Фонд критиковали и продолжают критиковать, в том числе, за раздутый штат. Зачем вашей организации больше 200 работников?
- Знаете, когда дается недостаточное количество информации, всегда возникает сомнение. А когда мы начинаем раскрывать, что мы имеем, все равно вопросы остаются. Когда я пришел в фонд, мы давали информацию дозировано. Сейчас делаем это прозрачно – вся информация, которая у нас появляется, мы стараемся ее доносить до граждан. В этом году впервые мы публично показали бюджет на 2021 год – за счет каких источников будет содержаться ФСМС. По закону, фонд содержится за счет комиссионного награждения, ежегодно устанавливаемого правительством. На 2020 год это комиссионное вознаграждение установлено в размере 1,47% от активов фонда. Мы уже смогли оптимизировать бюджет на 1,1 млрд, эти средства мы вернули в доход фонда на медуслуги. Сократили порядка 39 человек в центральном аппарате. В результате, ставка вознаграждения сократилась на 20% - до 1,2%.
Когда мы считаем численность сотрудников, мы смотрим свой функционал. В законе установлены одни функции, но наши функции расширились, они не предусмотрены законодательством. А на эту деятельность необходимо набирать людей. С октября мы создали единый контакт-центр – это диспетчеры, и их нужно содержать. Мы должны создавать информационные системы, на это нужны хорошие айтишники. Мы не закупаем эти услуги, мы сами разрабатываем. Поэтому информационную систему мы полностью сами себе делаем. Плюс еще нам были переданы обращения и, жалобы, вопросы по качеству – на это нужны медицинские эксперты. И на каждый переданный функционал предусматриваются штатные единицы. Мы собственными силами формируем финансовую и медицинскую статистику. На фонд идет очень большая нагрузка.
Если сравнивать нас с другими аналогичными фондами, у них зарплаты в разы выше и численность больше. Но мы должны исходить из сегодняшних реалий. И мы продолжим проводить изменения внутри, оптимизировать свою численность, при этом, будем закупать услуги на рынке.
Я понимаю, что население возмущено содержанием огромного штата в фонде. Но когда мы делаем срезы внутри, исходя из нагрузки на специалистов, к сожалению, мы не придерживаемся этих же нормативов. Даже если смотреть по площади, у нас на одном месте сидят два человека, одним словом. Потому что мы вынуждены не тратить большие деньги.
- А как же социальная дистанция?
- У нас большинство специалистов переболели в первую волну, да и потом нам нельзя болеть, мы же работники здравоохранения. Считайте, мы – финансовый центр системы здравоохранения. Поэтому люди вынуждены работать здесь. Все сидят в масках, стараются соблюдать дистанцию. На удаленке у нас только сотрудники старше 55 лет. Но мы все и в праздники, вы видите (интервью записано 17 декабря - V) работаем, потому что начали работу на 2021 год, разместили конкурс на закуп медуслуг. И у нас уже больше 2,5 тысяч заявок от поставщиков. В 2020 году заявки подавали 1,5 тысячи поставщиков. Все это говорит о доверии частного рынка к фонду. Это очень хороший показатель. Второй год подряд фонд организовывает закуп через электронный портал. И, если в прошлом году 87 медорганизаций не смогли корректно сдать документы, то в этот раз их всего три.
- Больше поставщиков, больше выбора?
- Соответственно, больше доступности для населения. И если до этого мы заключали договоры на год, а этот раз мы хотим экспериментально предоставить некоторым поставщикам ОСМС долгосрочный контракт на три года. Первый трехгодичный контракт мы будем использовать для центров лучших практик, которые есть в каждой области на уровне поликлиник. У нас будут контракты и до пяти лет для объектов ГЧП. То есть то, что предусмотрено нашей концепцией изначально, мы только-только начинаем реализовывать. Просто в этом году COVID немножко помешал работе, и основные задачи были сдвинуты на второй план, а сейчас возвращаются на свое место. У нас созданы экспертная комиссия по оказанию медицинской помощи, по контролю качества. Мы будем назначать официального омбудсмена по защите прав пациентов. Так что, если тенденция к убыли по заболеваемости коронавирусом сохранится, мы будем активизировать свою основную работу.
- Что изменится для самих граждан? Мы можем много говорить о внутренних изменениях, но на первом плане всегда должен быть человек. Так вот что каждый из нас увидит в конечном итоге?
- Вы правы. Мы у себя предусматриваем один из индикаторов - удовлетворенность населения качеством получаемой обратной связи. Вот этот контакт центр, про который я говорю, туда поступает информация, мы ее анализируем, смотрим и даем обратную связь. Мы смотрим на скорость рассмотрения обращений, на качество. Недавно мы подводили итоги. И оказалось, что у нас есть пациенты, которые направили нам благодарственные письма. Знаете, так приятно, когда из сотни тысяч жалоб получаешь благодарственное письмо. Это очень стимулирует.
Фото Жанары Каримовой
- Вы говорите много про контакт-центр, а вам лично пишут?
- И мне напрямую, конечно, пишут, каждый день. И пишут просто от безысходности, я считаю. Потому что, не могли достучаться до самих медицинских организаций, или руководителей управлений здравоохранений. Эти жалобы рассматриваю напрямую и держу на контроле. Недавно был случай, мне написали из Павлодара – у пациента редкое заболевание, которое не лечится в нашей стране, но его и нет в перечне болезней, по которым направляют за границу. Мы вышли на акимат области, директор нашего филиала встретился с пациентом и сейчас решаем этот вопрос. Иногда обращаемся к бизнесменам, к спонсорам, чтобы помочь людям, принимаем какие-то нестандартные решения. Потому что действительно бывает, что заболевание не входит ни в ОСМС, ни в ГОБМП. Бывают другие обращения о соцподдержке, на что-то скидываемся коллективом, просто мы не особо афишируем, это наши внутренние дела. Но у нас в фонде работают очень добрые люди.
- Болат Турганович, со стороны политических партий, общественности звучит критика в адрес фонда. Они заявляют, что ФСМС необходимо ликвидировать, а взносы отменить. Какова ваша позиция по этому вопросу и чем, на ваш взгляд, это может обернуться?
- Давайте вернемся в 1995-1996 годы. У нас был первый фонд обязательного медицинского страхования. Он проработал три года и, ввиду определенных трудностей, был ликвидирован. Но тот фонд стал рычагом по реформированию системы здравоохранения, дал толчок. Почему мы вернулись к системе медстрахования? Потому что это необходимость. Фонд же не только собирает деньги, в первую очередь, он занимается внедрением передовых методов управления и призван обеспечивать качество медицинской помощи. Если бы не было фонда, не было бы дополнительных миллиардов, врачи бы не получили надбавки, не было бы дополнительных лекарственных препаратов. 500 миллиардов взносов – это половина к 1,1 трлн тенге ГОБМП – это очень большой стимул для системы здравоохранения. Я могу сказать тем людям, которые говорят: «Давайте ликвидируем ФСМС – это не фонд, а кормушка», что этого делать нельзя. Если мы сейчас отменим систему страхования, мы откатимся назад. Уберите 7-8 лет, мы вернемся в ту систему здравоохранения, и все снова будут платить за всё из своего кармана.
Нельзя делать скоропалительные выводы, один год – не показатель. Тем более, что в этом году мы нормально проработали только 3-4 месяца. Конечно, минусы тоже есть, и государство не совершенно, и в системе госуправления есть определенные проблемы, о чем недавно говорил президент. Мы только выстраиваем свою работу, в мире нет идеальной системы страхования. И социальное недовольство всегда будет. Но мы стараемся сглаживать такие недовольства и сделать по-настоящему важное в этой сфере. Надеюсь, через года 3-4 вы придете к нам, и мы поговорим о конкретных результатах и достижениях.
